Чемодан из Гонконга [ Межавт. сборник] - Марк Арно

— Все сделано, — я написал адрес. — Вот место, где вы будете в безопасности, и там вам будет удобно. Там же будет и моя жена. Ее зовут Дженни, и она очень хорошо разбирается в таких вещах.

Я написал записку, надеясь, что Дженни выполнит все, что там перечислено, и не обидится еще раз, хотя и боялся, что это может случиться. «Наше местечко на пляже», которое я упомянул, было кодовым названием, а не нашим собственным местечком. Это был мотель на автостраде, которым заправляла крутая матрона по имени Мамаша Фразелини. У нас с Дженни остались очень теплые и счастливые воспоминания об этом месте со времен нашего первого знакомства, и мы время от времени использовали его, когда хотели позабыть про дела и не могли позволить себе уехать достаточно далеко. Там для нас всегда было место. Я не знаю, как Мамаша Фразелини умудрялась это устраивать.

В этом месте не было ничего особенного, если не считать саму хозяйку. Она не держала никакого кафе или каких-либо подобных глупостей, но у нее была ее собственная большая итальянская кухня, и она там украдкой готовила всякие вкусные вещи. Когда мы с Дженни уставали после длительной прогулки, или по более интимным причинам нам не хотелось одеваться и спускаться вниз, достаточно было постучать в дверь и на пороге появлялась Мамаша с пиццей и горшком кипящего густого супа — минестроне.

— Кушать! Кушать! — обычно подгоняла она. — Вы должны поддерживать свои силы.

Мы так никогда и не поняли, почему она приняла нас под свое крыло, но мы и не спрашивали. Нам это просто нравилось, и мы поддерживали свои силы. Я не стал обсуждать всех деталей с Кэрол, но она, казалось, поверила мне на слово.

— Я сделаю так, как ты скажешь, Пит, — сказала она, и ее удивительные глаза задержались на мне.

— Как ты сама думаешь, — спросил я, — Бонни сдержала обещание больше не ездить в Тихуану?

— Да. Она никогда открыто мне не лгала.

Я вытащил два билета на скачки в Агуа Калиенте и рассказал, где я их нашел.

— В отличие от тебя я очень люблю рыться в чужих вещах.

Рот ее задрожал, и она закрыла лицо руками.

— О, Боже! Пожалуйста, найди Бонни.

Я слегка потрепал ее по плечу.

— Я уже занимаюсь этим, так что постарайся не расстраиваться.

Уже возле двери я услышал:

— Пит…

Я оглянулся. Снова на меня смотрели эти удивительные глаза. Даже через комнату она могла сделать со мной что угодно.

— Не помню, чтобы ты говорил мне, что женат, — сказала она.

— А я не помню, чтобы ты спрашивала. Пока.

Я вышел, сел в машину и отправился в сторону побережья.

Глава 4

День был словно создан для прогулок, и все — со своими детьми — гуляли. Несмотря на это, выйдя из машины, я потратил не больше пяти минут, чтобы отыскать Бонни Данди. Она возлежала на песке, достаточно далеко от полосы прибоя. Я нашел ее по шляпе с цветами, которую она укрепила на конце шеста, как флаг.

Она лежала, вытянувшись, рядом со своей приятельницей, темноволосой, экзотического вида девушкой, длинной, свободно скроенной, в самом крошечном бикини. Та заметила меня первой и окинула ничего не выражавшим взглядом. У нее был болезненный вид и впалые щеки, такие популярные среди кинозвезд несколько лет назад. Я прикинул ее возраст — лет двадцать пять-двадцать шесть, но может быть, и больше. Я потратил на нее неотразимую, как мне хотелось бы думать, улыбку, но она просто смотрела на меня, а потом сказала:

— Бонни, похоже, к тебе гости.

Бонни быстро взглянула на меня, и ее лицо засияло, как праздничный фейерверк в День 4 июля.

— Это мистер Шофилд! — радостно воскликнула она, прыжком поднимаясь на ноги.

— Привет, Бонни, — кивнул я.

— Вы нашли меня! — сказала она.

— Ну да.

— Здорово!

На этом сцена приветствия и обмен репликами закончились.

— Ну, — сказала она немного погодя, — садитесь, мистер Шофилд. Гретхен — миссис Уайли — это мистер Шофилд.

Миссис Уайли вновь окинула меня взглядом. Я опять улыбнулся ей, но она уже смотрела куда-то мимо.

У меня есть некоторое предубеждение против того, чтобы сидеть на песке одетым. К тому же было жарко и кругом полно людей. Пот катился у меня за ушами, затуманивал стекла очков, и пару минут я баловался мыслью — а не бросить ли мне Золотую Девушку и не пойти куда-нибудь с ее хорошенькой опекуншей. Даже когда Бонни уселась рядом со мной, повернулась спиной к миссис Уайли и обратила на меня все свое внимание, мне было неуютно. Окружающая обстановка просто не соответствовала тому, что мне предстояло ей сказать.

Спустя некоторое время Бонни либо почувствовала мои проблемы, либо заскучала.

— Не хотите искупаться, мистер Шофилд? — спросила она.

— Конечно, хочу, — сказал я, — но я забыл захватить плавки.

Палец ее ноги выписывал иероглифы на песке.

— Я знаю место, — мягко сказала она, — где вам плавки не понадобятся.

Пришлось притвориться, что я задумался над этим.

— Подходит, — согласился я. — Мы можем поговорить тет-а-тет?

— Конечно! Мы с мистером Шофилдом идем на прогулку, — сообщила она Гретхен Уайли.

— Желаю хорошо провести время, — ответила та.

И мы зашагали по пляжу на северо-запад. Прибой плескался у ее ног, песок сыпался мне в туфли. Три миллиона человек заполняли пространство, на котором и десяток показался бы толпой.

По-моему, мы прошагали полмили. Я уже давно снял туфли и носки и закатал штанины. Мы зашли в воду, чтобы обогнуть пару прибрежных скал, и за ними, конечно же, открылась пустынная бухта, невидимая с пляжа, откуда мы пришли, и с шоссе наверху.

Я отряхнул мокрые штанины и облокотился о скалу.

— Никогда не знал, что здесь такое место, — сказал я.

— Не хотите искупаться, мистер Шофилд, — снова спросила Бонни, — или у вас есть что мне сказать?

Ее круглые карие глаза были широко раскрыты в ожидании. Я ничего не смог прочесть на ее лице. Оно было не для того, чтобы по нему читать, — просто чтобы смотреть, как на картину.

— Собственно, — начал я, — кое-что я должен тебе сказать. Может, для тебя это будет шоком.

Она что-то вывела пальцем ноги на песке.

— Ну что ж, я теперь взрослая девушка, — сказала она. — Говорите прямо.

И я рассказал ей, стараясь покороче и как можно мягче. Это не заняло много времени.

— Мать — я имею в виду Кэрол — очень хочет тебя видеть.

Она ничего не ответила. Долгое время она стояла совершенно неподвижно. Ее глаза смотрели на меня, но видели что-то другое. Это пугало. Наконец она повернулась и зашагала к воде. Она стояла ко мне спиной, прибой плескался у ее ног, и вся она была освещена солнцем. Затем она вошла в воду и пошла прямо, не оглядываясь. Ее стройные красивые бедра отливали золотом. Она была так чертовски живописна, что у меня напрочь исчезли все мысли. Довольно долго я даже не дышал. Она была уже в тридцати-сорока ярдах от берега и плыла длинными, правильными гребками, когда я сообразил, что она уплывает в море, словно человек, у которого серьезное свидание на острове Каталина.

Я стянул рубашку и скинул брюки. Вода была холодная, как мартини, но спокойная. Хотя свой значок спасателя я заработал довольно давно, но я знал, как надо плавать по-настоящему. Когда я выбрался из полосы водорослей и всякого плавающего мусора, она все еще была далеко от меня и, казалось, уже на полпути к Гавайям. Знаю, нужно было позвать на помощь, но я боялся сбить дыхание. Может быть, ее заметят с основного пляжа.

Я начал быстрым кролем, который мне хорошо удавался еще в старших классах. Будь там волны, я бы никуда не доплыл, но мне везло, да и отлив помогал. Конечно, и ей тоже. Я делал тридцать ярдов за хорошее время, но когда я снова взглянул, она все еще удалялась. Мои легкие закипали, и я перешел на брасс, чтобы отдохнуть.

«Она, наверное, уже в полумиле от берега!» — подумал я. Теперь ее должны были заметить.

Но когда я в высшей точке следующего гребка оглядел море, никакой помощи в поле зрения не было. К этому моменту я не смог бы ее позвать, даже если бы пришлось. И я снова поплыл кролем, зато когда взглянул в следующий раз, то увидел, что нагоняю ее. Она перестала грести и замерла на воде; ее длинные волосы облепили лицо.

Я уже шел на втором дыхании, но мои руки и плечи налились тяжестью, и росло стеснение в груди. Она глядела в открытое море. Чтобы не испугать ее, я осторожно плавал рядом, пока мы не оказались друг против друга. На ее лице сверкали капли воды, а может быть, слезы; ее мокрые каштановые волосы завитками липли к лицу. Она посмотрела на меня, но ничего не сказала. У меня было что сказать ей, но я не мог перевести дух.

Мне с трудом удалось вдохнуть.

— Слушай, Бонни Данди, ты с ума сошла?

Она закрыла глаза. Накатила невысокая волна, голова ее приподнялась на гребне и снова улеглась на тихой воде.